Надежда Ажгихина вице-президент ЕФЖ в 2013-2019
«Человечество — это человек. Люди — это тоже человек. И государство — человек. Иногда я вдруг просыпаюсь с чувством ненависти к тем, кто ставит одно выше другого. Я понимаю, что не прав. Что есть идеи, способные спасти мир. Есть люди, которые, спасая мир, опираются на эти идеи. Есть наконец-то политики (а в силу сложившихся обстоятельств и иногда с горечью отношу к ним и себя самого), которые утверждают, что идеи, которые они проповедуют, спасут человека от человечества…» Так начинается материал «Берегите себя» (1997) о полковнике Главного штаба внутренних войск России Александре Чикунове, прошедшем все «горячие точки» бывшего советского пространства в конце ХХ века. Авторе песни «Родина, не предавай меня!», которая звучала в авторском исполнении в передаче «В нашу гавань заходили корабли» в начале 2000-х.
Щекочихин много писал о преступлениях и проблемах, об источнике общественного зла. Но в каждом его материале присутствовал человек, который противостоял злу, преступникам и системе, их вскормившей, отстаивал свое личное достоинство, верил в торжество правды и справедливости. И старался приблизить их победу, чего бы это ни стоило. Подросток, следователь, судовой механик, академик, диссидент и генерал…
Он сам верил в то, что слово в силах изменить мир к лучшему, беззаветно и отчаянно.
Иногда это ему удавалось.
Вытащить из тюрьмы невиновного, вернуть ему честное имя. Посадить проворовавшегося министра. Добиться от всесильного КГБ признания в фальсификации обвинений. Называть имена и события, о которых боялись говорить вслух… Без его материалов невозможно представить не только «Комсомолку» и «Литературку», но и журналистику последней четверти ХХ века в целом, они вызывали некое новое движение в умах и, безусловно, приближали изменения, которых ждало общество.
В «Литературной газете». 1989 год
«Мы опоздали к оттепели», — говорил он о своих сверстниках журналистам французского ТВ, которые снимали о нем в 1990 году передачу. Младший коллега, друг и ученик «шестидесятников», он нашел новый язык разговора с совершенно другим обществом и другими поколениями.
Вообще, его всегда интересовала история, прорастание прошлого в настоящее. Может быть, оттого, что детство провел в тамбовской деревне, где жива была память об «антоновщине», совершенно не похожая на официальные строчки в учебниках. В юности писал повесть о Лунине. Первая заметка в «Московском комсомольце» «Я леплю» — в 14 лет — о том, как создал пластилиновую реконструкцию восстания декабристов, тщательно воспроизводя все детали амуниции полков, запечатленные в исторических альбомах…
Он придумывал новые, как сказали бы сегодня, форматы, которые надолго пережили его самого.
В «Алом парусе» в 1970-х открыл первую «горячую линию» — для «трудных подростков». Многие позвонившие стали потом уважаемыми людьми и даже большими начальниками. В 1990-м в «Литературной газете» открыл еще одну прямую линию — для бывших стукачей, материалы легли в основу книги «Рабы ГБ» (1999) и неоконченную повесть «Тютчев».
С Юрием Ростом. 1982 год
В 1988-м опубликовал в «Литературке» очерк «Лев прыгнул» о мафии в СССР, положивший начало современной расследовательской журналистике. В результате Горбачев распорядился создать в МВД отдел по борьбе с организованной преступностью. Именно из-за этой публикации рабочие Ворошиловградского военного завода решили выдвинуть Щекочихина альтернативным партийному начальнику кандидатом в депутаты Верховного совета СССР в 1989 году. Он выиграл, успел вернуть городу историческое имя Луганск, добиться реабилитации жертв сталинских репрессий, принять участие в работе Межрегиональной депутатской группы…
В 1995 году стал депутатом ГД от «Яблока», работал в комитете по безопасности, сотрудничал с Интерполом. «Почему я пошел в «Яблоко», в политику? — говорил в интервью. — Потому что мы пишем, пишем, и ничего не происходит». Мандат помогал довести расследования до конца.
В «Новой газете», куда пришел в 1996-м, писал о Чечне и коррупции, о международных схемах отмывки денег — задолго до «панамских досье». Успел не все.
Дело о его внезапной и страшной смерти от загадочного синдрома в 2003 году следственные органы открывали за десять лет несколько раз. И закрывали.
Нет сомнения в том, что рано или поздно мы узнаем правду. Любимый герой Щекочихина — подросток, молодой человек. Задающий неудобные вопросы. Как герой его пьес, поставленных в Центральном молодежном театре, фильма «Меня зовут Арлекино»… Молодые неизбежно сделают жизнь лучше — в этом он был уверен безоговорочно. Один из последних, не состоявшихся замыслов — собрать вместе детей воюющих отцов, из разных стран…
Когда мы познакомились в 1984-м, он говорил, что когда-нибудь его убьют за то, что он пишет. Это звучало дико — журналистам в СССР могли напакостить по-разному, но никогда не убивали. В начале 90-х в квартиру проник киллер, направленный мафией, — и отказался от заказа, как потом стало известно (сказал — бедно живут, наверное, не стоит их мочить). В дружеском застолье говорил — чтобы после смерти за него сдвигали бокалы как за живого…
Подавляющее большинство сотрудников отдела Щекочихина в «Новой газете» — кажется, сегодня единственного отдела расследований в федеральной прессе — молодые люди.
В Государственной думе. 2003 год. Из архива Фонда Щекочихина
Совсем молодые артисты театра «Эскизы в пространстве» несколько лет назад выпустили спектакль «Журналист. Жизнь в секунду» по текстам Щекочихина и Политковской, каждый спектакль завершался разговором с аудиторией, который затягивался подчас надолго — оказывается, «миллениалам» понятно и интересно то, что происходило до их рождения в совершенно другой стране.
Непостижимым образом многие темы и сюжеты, которые Щекочихин не успел закончить, продолжают те, кто едва ли читал большинство его самых знаменитых текстов, а подчас и не знал о нем вовсе, совсем юные. В них проступает тот же азарт… Или наоборот — давние герои напоминают о себе. В 2016 году, после показа фильма о Юре «Груз несвершенного» в одесском молодежном центре, ко мне подошел Николай Розовайкин, герой всколыхнувшего когда-то страну очерка «После шторма» (1983). Прошло 33 года, Николай стал известным юристом, правозащитником, мы говорили о свободе слова в Украине, о защите журналистов. «Вы знаете, — сказал он, — в одесском пароходстве продолжается то же самое, о чем писал Юрий Петрович. И об этом непременно надо рассказать».
Неподалеку стоял молодой парень, сын, и его друзья. Для них это тоже было важно… Наверное, это и есть самое главное.
Фото: Владимир Богданов, Юрий Феклистов
