«Нас мало, нас адски мало»…
Московский комсомолец, Александра Свиридова
В Колумбийском университете, в институте Гарримана прошла встреча специалистов по России – славистов, переводчиков и журналистов, — которые отметили 30-летие принятия Закона о свободе прессы. В небольшом зале собрались студенты, аспиранты, профессора и гости. Те, кто помнит, как принимался Закон и сколько надежд на него возлагалось.
Закон никто не отменил, но свободная пресса тихо скончалась в России, хотя докладчики перечисляли сетевые издания, в которых они наблюдают ростки того, что тридцать лет назад засевалось. Заседание вели те, кто жил и работал в годы перестройки в Москве: глава журнала «The Nation» Катрина ван ден Хювел, завкафедрой славянских языков филолог Марк Липовецкий, профессор Том Кент, который в те годы работал в Москве корреспондентом «Ассошиэйтед Пресс». Гость из Москвы Надежда Ажгихина — журналист, литератор, директор Ассоциации ПЕН-Москва — привезла фильм о Юрии Щекочихине «Его жизнь в словах и делах». С показа ленты о безвременно ушедшем бесстрашном журналисте и начался вечер.
40-минутный документальный фильм рассказывает о жизни и деятельности журналиста-расследователя и представителя Государственной Думы Юрия Щекочихина. Он был борцом за демократию, свободу слова и верховенство закона в годы перестройки и в постсоветской России. Щекочихин умер в 2003 году при невыясненных обстоятельствах в ходе крупного расследования коррупции в высших слоях российских правоохранительных и разведывательных служб. Докладчики вольно или невольно говорили после фильма о сотнях погибших журналистов России за эти тридцать лет, о наследии Щекочихина, о текущем состоянии российских СМИ. А также обсуждали, есть ли преемники у Щекочихина и возможны ли они в принципе.
С экрана звучали рассказы коллег Юрия, которые вспоминали, как работали с ним в разных изданиях. Студентам Америки было в новинку слушать истории о том, как Щекочихин начал журналистскую карьеру в 17 лет публикацией в газете «Московский комсомолец». Как в 1972 — 1980 годах вел знаменитую рубрику «Алый парус» в газете «Комсомольская правда», где первым занялся подростковыми проблемами. Как стал в «Литературной газете» «специалистом по организованной преступности», а с 1996 года заместителем главреда и редактором отдела расследований в «Новой газете». Он писал о российской армии, об освобождении пленных и заложников в Чечне. В 1995 году его программа «Специальная бригада» была снята с эфира как «дестабилизирующая обстановку в стране».
О своей работе депутата Юрий немного рассказывает сам, но самые яркие воспоминания у тех, кто выдвинул его в депутаты. Его избиратели вспоминают о том, как Юрий хотел исправить хоть что-нибудь в стране. В 1990 году он был избран народным депутатом СССР от одного из избирательных округов Луганской области. В 1995 году стал депутатом Госдумы второго созыва от фракции «Яблоко», а в 1999 году вошел в Госдуму третьего созыва по списку «Яблока».
Он расследовал «мебельное дело» (дело «Трех китов») и конфликт между силовыми органами. Незадолго до смерти Юрий был членом Общественной комиссии по расследованию обстоятельств взрывов домов в городах Москве и Волгодонске.
Ему угрожали, о чем Юрий не раз говорил, мне в том числе – сохранился наш разговор в телепрограмме «Совершенно секретно», и я уверена, что угрозу привели в исполнение.
Старые друзья Юрия с любовью говорили о нем с экрана, а когда зажегся свет, хотелось только почтить его память молчанием. Я слушала выступавших в большой печали, так как все осталось в прошлом – та самая свобода прессы, эйфория, надежды, молодость и друзья, которые никогда не станут седыми, как я, потому что их убили.
После заседания Надежда Ажгихина любезно ответила на мои вопросы.
— Что привело вас в Нью-Йорк?
— Я приехала по приглашению института Гарримана и кафедры славистики Колумбийского университета и очень признательна им за приглашение, за непреходящий и не зависящий от политической конъюнктуры интерес к русской культуре, литературе, журналистике, интеллектуальной жизни России. Колумбийский университет стал одним из центров притяжения совместных инициатив американских славистов и российских исследователей еще до перестройки. Точнее, перестройка, обновление общественной, культурной и политической жизни состоялись благодаря совместным усилиям американских и советских ученых и писателей. Их идеализм и вера в лучшее будущее проторили дорогу диалогу. Я шла по кампусу от Бродвея к зданию Гарриман института и вспоминала многих людей, которые верили в возможность взаимопонимания, совместного творчества, сотрудничества. Многих уже нет, увы. Но они сделали великое дело, когда растопили лед. Наш круглый стол сегодня – логическое продолжение предшествующей работы. Тема его – 30 лет Закона о свободе прессы в России – возвращает нас к истории, но в то же время звучит актуально. Сегодня свобода прессы, само значение журналистики, подвергается сомнению во всех частях света, со стороны бизнеса и политиков, и очень важно помнить об основах профессии, которая пережила более драматические моменты, чем сегодняшний, и все же сохранилась. Мне приятно видеть, что в дискуссии участвуют видные эксперты в области современных СМИ и в области современной культуры. Я давно знакома с заведующим кафедрой славянских языков Липовецким. Марк лучший знаток современной русской литературы и культуры, автор многих книг. Десять лет назад именно Колумбийский университет соединил ученых-славистов и исследователей СМИ в российско-американском проекте. С российской стороны участвовали МГУ и журналистские организации. А руководителем проекта была славист и директор института Гарримана Катерина Таймер-Непомнящая, которой нет с нами уже пять лет. Всех участников встречи — Катрину ван ден Хювел и профессора Кента я знаю по Москве. Том читал лекции студентам журфака МГУ о том, как в АП следят за соблюдением этических стандартов. Катрина вместе с мужем Стивеном Коэном работала в России над книгой об узниках ГУЛАГа, в «Огоньке» Коротича выходили ее публикации. В 1992-м она вместе с Колетт Шульман создала российско-американский женский журнал «Вы и мы», который выходил вплоть до 2002 года.
— Вы привезли фильм по вашему сценарию «Груз несвершенного». Что это за лента?
— Это вторая часть трилогии о журналисте и политике Юрии Щекочихине, который мы с командой его друзей задумали в год 60-летия со дня рождения Юрия и начали делать вместе с режиссером Евгенией Головней. Первая часть вышла в 2011 году и получила несколько призов на фестивалях, в том числе на Фестивале русского документального кино в Нью-Йорке, который проводит «Новый журнал». Второй фильм рассказывает о журналисте, который первым написал о коррупции в СССР и пошел в политику, так как хотел довести до конца расследования, которые в условиях «дикого рынка» становилось все труднее осуществлять силами прессы. Мы собрали несколько десятков часов интервью, архивный материал. К сожалению, Женя Головня умерла, не успев закончить работу. Завершила фильм ее ученица Юлия Маврина. Это фильм о личном выборе человека, об ответственности, и о том времени. И если говорить о 30-летии принятия Закона о СМИ, то хочу напомнить, что Юра принимал активное участие в этом процессе. В этом году Юре было бы 70 лет. Вместе с сыновьями Юрия и коллегами мы планируем встречи в Москве и других городах России, посвященные его журналистским расследованиям. Для молодых журналистов, думаю, это важно: молодые плохо знают сегодня то, что было десять-пятнадцать лет назад.
— По-моему, фильм приняли прекрасно.
— Да, и в этом большая заслуга автора английских субтитров – переводчицы Джейми Гамбрелл, которая знала Юру с тех самых лет перестройки, знала вообще всех в Москве. Прекрасный знаток русского искусства, прекрасная журналистка. В августе 1991 года вместе с ней и Катей Непомнящей мы провели три дня и три ночи путча, о которых потом написали книгу. С Джейми мы планировали большой проект, намеревались работать сейчас, и такая беда: мы встретились, и через сутки Джейми скоропостижно умерла. Страшная потеря.
— Примите мои соболезнования. Что еще удалось обсудить вам с участниками дискуссии?
— Всем хочется понять, что на самом деле происходит в России с прессой, как получилось, что свобода слова, казалось бы, главное завоевание перестройки, оказалась снова зажатой в тиски цензуры. Том Кент сделал анализ российских онлайн-проектов, Катрина ван ден Хювел говорила о кризисе, о недостатке информации о России, который мешает аудитории составить полное представление о происходящем. Главный итог встречи в институте Гарримана для меня в том, что диалог русских и американских интеллектуалов, журналистов, экспертов продолжается. Очень важно не забывать об опыте прошлых лет, о том, сколько усилий и таланта вложили русские и американские исследователи, интеллектуалы в целом в построение этих хрупких связей. О первых переводах русских писателей, об открытии культуры друг друга. С профессором Кэрол Юланд мы работаем над книгой, посвященной первым русско-американским литературным встречам. Третий составитель — критик Наталья Иванова. В книгу войдут статьи американских славистов и российских писателей и ученых, выступления на конференциях, а также интервью участников этого процесса.
Расходиться не хотелось. Участники дискуссии слонялись меж трех столов с сыром-фруктами-напитками и то и дело слышалось на двух языках: «А помнишь?». Я вышла в сумерках, хотелось плакать. Но вспомнила, что в море соли и так до черта, морю не надо слез… – остальное открылось уже под музыку Рыбникова: «наша вера сильней расчета – нас вывозит авось». А дальше пришла следующая строфа, которая была еще точней: «нас мало, нас адски мало, и самое страшное, что мы врозь…». А дальше я вспомнила, что даже этот отчаянный, пронизанный печалью монолог пришел в невозможные времена из невозможной поэмы-пьесы-спектакля Андрея Вознесенского и Марка Захарова о том, как русские добрались в Америку на хрупких деревянных мачтовых кораблях, один из которых звался «Авось». И я подумала, что у нас сегодня есть шанс понадежнее сохранить человеческие отношения.
